Деятельность правозащитника, часто осуществляемая без всякой оплаты, так как гранты заканчиваются, а нарушения прав человека остаются, сложна, трудоемка и более чем специфична.
Как и некоторые сотрудники правоохранительной системы правозащитник, как правило, выступает на стороне того, чьи права нарушены, однако не имеет той защиты, тех ресурсов, которые имеются у правоохранителя, а его основными ресурсами воздействия являются знания, воля, репутация и общественная поддержка.
Особенно это касается института общественных наблюдательных комиссий по контролю за соблюдением прав человека в местах заключения (ОНК). Опыт и знания в этой сфере невозможно получить в какой-либо академии, за неимением таковых в природе. Существуют различные школы правозащиты, но единых лекал, однообразного формата защиты прав человека не существует. И, на самом деле, слава Богу.

Попробую изложить некоторые свои соображения/рекомендации о том, как именно должна строиться работа члена ОНК, разумеется, не претендуя при этом на истину в последней инстанции.

Есть несколько тезисов, которыми желательно руководствоваться в своей деятельности любому правозащитнику, члену ОНК – особенно.
Первый и главный из этих тезисов, это вопрос, который каждый соискатель (в правозащитники, в члены ОНК) должен себе честно задавать – «Для чего я иду в правозащиту, в ОНК?».
Если человек, являющийся кандидатом в ОНК, жаждет известности и/или популярности на фоне славных дел, или же его привлекает необычный статус, или ему просто хочется, чтобы мир вертелся вокруг него, то, думаю, такому субъекту лучше сразу сказать себе – НЕТ, это не для меня. Деятельность члена ОНК (не работа, т. к. деятельность эта, по закону, не оплачивается) еще более тяжела, трудна и сложна. Чаще всего члены ОНК действуют совершенно незаметно. Вовсе не рассчитывая при этом на человеческую благодарность. По принципу одного из героев в американском фильме «Люди в черном». То есть помог тому или иному арестанту и пошел дальше – помогать другим, не ожидая признательности от тех, чьи права уже смог защитить.
Хотя разговор о различных, нематериальных, мотивациях члена ОНК мог бы стать темой отдельной лекции.

Не менее важно, понимать, что существование того или иного члена ОНК в комиссии в виде некоего бесплатного приложения (захотел пошел в МПС или МЛС , захотел – не пошел) приводит к тому, что важное для общества место в Комиссии занимает случайный гражданин, то есть человек вместо которого мог бы быть настоящий защитник прав человека.
Другое дело, если кто – то специально направил/выбрал такого гражданина (гражданку) в ОНК, чтобы этот субъект ничего не делал, блокируя работу Комиссии. О причинах, приведших к плачевному состоянию дел на сегодняшний день, в различных ОНК РФ, тоже можно говорить долго, предметно, убедительно, но, «…это уже совсем другая история…».

Второй тезис

Не согласен – критикуй, критикуешь – предлагай, предлагаешь – действуй, действуешь – отвечай. Этот старый, известный принцип, также, желательно взять на вооружение. Желательно, чтобы Ваша позиция по тому или иному вопросу была максимально взвешенной и продуманной. Неплохо бы заранее, перед посещением МПС или МЛС, попытаться прокачать различные ожидающие Вас ситуации и представить себе, КАК ИМЕННО Вы будете на них реагировать. Все, конечно же, предусмотреть невозможно, но сам по себе такой тренинг будет давать хороший заряд и настрой.
Если, при посещении, встречаете ситуацию по которой у Вас нет заранее выверенной позиции, не торопитесь озвучивать решение. Не стесняйтесь взять тайм-аут. Однако, надо понимать – заданный Вам вопрос или высказанная жалоба не могут повиснуть в воздухе. Взяв паузу, на эти вопрос или жалобу Вы обязательно должны дать ответ. Хоть бы и при следующем посещении, как устно, так и письменно (второе – идеальный вариант). А возникшая в процессе посещения ситуация не должна остаться неразрешенной или без какой-либо Вашей реакции. Стремитесь быть максимально честными во взаимоотношениях с арестантами. Любое ваше слово, тем более – действие, не может, не должно, оставаться без логического завершения. Идеальный вариант к которому желательно стремиться, выражаясь образно, произнеся А, произнести и все оставшиеся буквы алфавита.
Разберем на конкретных примерах. К вам обратился заключенный с жалобой на противоправные действия сотрудника. Вы, подробно расспросив его о деталях произошедшего, убедившись, что есть предмет для вашего подключения к ситуации (отдельная лекция на тему – отделения зерен от плевел) разъяснив обратившемуся к Вам все, в основном, сложности и трудности, могущие встретиться на его пути, порекомендовав заявителю (заявительнице) зафиксировать письменно суть жалобы, и получив от обратившегося к Вам письменное объяснение , начинаете реагировать. Однако, по порядку и с самого начала.

Первый этап. Войдя в камеру, рекомендую совершить минимально необходимые действия, в рамках обычной, деловой вежливости. Поздоровавшись и представившись с указанием своих фамилии и статуса, а также фамилии и статуса своего напарника/напарницы (фактически, указав, как к Вам можно обращаться) задаете стандартный вопрос – «Есть ли жалобы, заявления?». Уже здесь подходы начинают разниться и это нормально. Например, одна московская правозащитница убеждена, что такой вопрос следует произносить в завуалированной форме. Что вопрос в лоб может смутить потенциальных заявителей. По её мнению, лучше спрашивать есть ли не заявления и жалобы, но предложения, просьбы, учитывая то, что рядом с членами ОНК всегда находится тот или иной представитель администрации… Если таковая жалоба поступит, то рекомендую четко разъяснить следующее.
Во-первых, если жалоба не основана на законе, вежливо, но твердо разъяснить заявителю как действующее законодательство, так и правоприменительную практику, вследствии которых жалоба или несостоятельна или же о причинах по которым восстановление прав неосуществимо. Здесь важно понимать золотую середину. Одинаково плохо как стремление брать на себя неподъемную ношу, так и оттачивание изобретательности при нахождении причин по которым подключение члена ОНК к решению того или иного вопроса невозможно. Думаю оба подхода будут превращать деятельность члена ОНК в фарс.
Если же фигурант жалуется НЕ на государственный орган, не на госслужащего, то тут все зависит от Вашего терпения, наличия времени, компетенции. Не всегда с ходу, с лету, можно разъяснить, скажем, причины конфликта между сослуживцами в коммерческой фирме. Конфликта, который, в частности, привел человека на скамью подсудимых и уж тем паче не всегда можно сказать о возможных способах защиты. Желательно не только на месте дать объяснение, не только по самой ситуации, но и на будущее. Объяснив вкратце, так называемое, дерево целей. Строго по закону делать Вы это не обязаны. НО … доброе, тем паче – полезное, слово и кошке приятно …
Во-вторых, желательно не лениться внятно и убедительно разъяснять уровень и степень компетенции, полномочий членов ОНК .
В третьих, попытаться разрешить ситуацию без подключения иных органов. В идеале – в процессе посещения. Если, скажем, человека не выводят к врачу, убедиться к моменту окончания посещения, что врач больного вызвал и оказал помощь. Я, в таких случаях записывал, в журнале посещения благодарность дежурной смене за оперативное реагирование и за проявление неказенной, реальной, гуманности.
В четвертых, предложить заявителю, как говорил выше, изложить на бумаге свои претензии .
На основании полученного объяснения о нарушении прав, хотя бы и устного, но стремиться нужно к пониманию того, стоит ли за претензией заявителя реальная и системная проблема, и фиксации данной претензии в журнале посещений, по прошествии трех дней , Ваши действия могут быть следующими. Убедитесь, что жалоба или заявление вашего фигуранта, адресованная в прокуратуру, суд, следственный орган:
а) зарегистрирована сотрудниками МПС или МЛС надлежащим образом. Например, не следует стесняться просить журнал регистрации заявлений, чтобы лично убедиться была жалоба/заявление арестанта зарегистрирована или нет,
б) отправлена администрацией по назначению и в установленный законом срок, не потерялись ли документы, приложенные к заявлению,
в) убедиться и в том, что заявитель не подвергается репрессиям со стороны некоторых сотрудников администрации (как явным, так и скрытым) за то, что посмел обратиться к вам за помощью.
Отдельный разговор и отдельная лекция, что и как нужно делать, если какой-либо из вышеперечисленных пунктов (тем более – все эти пункты) нарушаются. И тут можно воспользоваться моими рекомендациями в Приложении № 7.
Таким образом, Вы будете действовать строго в пределах своей компетенции и полномочий. Вас не будут путать с адвокатом и значительно уменьшаться шансы выдвижения вам необоснованных претензий, если что-то в процессе защиты прав человека пойдет не так.
Надо понимать и то, что среди заключенных есть люди с очень разными судьбами, жизненным опытом, правовыми установками, отношением к администрации, к сокамерникам и отношением к гражданскому обществу.
И, если большинство из обращающихся к Вам – это люди относительно добросовестные, обязательно рано или поздно будут находиться те, кто пожелает Вас использовать в своих интересах.
Такие ситуации – неизбежны, принимать их нужно как данность и быть к ним изначально готовыми.
Поэтому весьма важно, например, разъяснить обратившемуся, что, скажем, такая мера дисциплинарного воздействия как водворение в ШИЗО за, предположим, повторную пьянку (при том, что за первую человек отделался лишь выговором) с мордобоем на плацу колонии, так вот такая мера является вполне заслуженной и справедливой. Конечно, если факт пьяного дебоша сам заявитель признает или (если не признает) у вас есть убедительные доказательства того, что таковое нарушение, все же, имело место.
И наоборот, если человек водворен в карцер лишь за то, что вышел на проверку в исправительной колонии без тапочек/босиком, бирка пришита неправильно (то есть нарушение явно незначительное) надо выяснить, почему это произошло, и, если это нарушение носило явно неумышленный характер, разъяснить как этому обратившемуся суть и смысл ст. 8 Уголовно-исполнительного кодекса РФ , так и сотрудникам учреждения, причастным к вынесению взыскания. Неплохо и поинтересоваться почему вообще такое стало возможно. Ведь, если человек вышел на проверку босиком, то вовсе не обязательно, что сей поступок продиктован юношеской фрондой. Возможно у заключенного/осужденного просто нет обуви. А также, разъяснить заявителю способы и методики обжалования незаконного дисциплинарного взыскания. Более подробно и квалифицированно этот вопрос может осветить правозащитник Игорь Голендухин. В частности, желающие могут найти на его странице, в соцсети «Вконтакте», богатую практику по успешному обжалованию дисциплинарных взысканий (https://vk.com/urallag).

Имеет смысл помнить и другое – вы будете пытаться указывать на недостатки (и добиваться их устранения) в соблюдении прав человека тем, кто довольно хорошо умеет вести оперативную работу – сотрудникам УИС. Поэтому следует быть готовым ко всяким «сюрпризам». В том числе, и к возможным провокациям. Чаще всего эти провокации исходят от самих заключенных, по наущению некоторых оперативников от которых заключенные полностью зависимы. Вместе с тем при конструктивном взаимодействии с администрацией учреждения и пониманием необходимости общественного контроля (бывает и такое) опасность провокаций снижается, хотя их нельзя исключить полностью. По этому поводу, как и по другим вопросам конструктивных коммуникаций с сотрудниками вы можете пообщаться с членом ОНК Москвы нескольких созывов, ныне – советником начальника УФСИН Москвы – Анной Каретниковой, в Фейсбуке ().

Второй этап. Вы выполнили все указанное в первом этапе. Спустя какое-то время, заявителю (или вам, если вы действовали в защиту нарушенных прав заявителя) приходит явная или не очень явная отписка на его/вашу заявление/жалобу, что распространено среди чиновников (полицейских, тюремных, судейских и др.) очень широко. Это тоже «отдельная песня» – как именно реагировать на отписки.
В частности, в п. «Первый этап» рекомендовал бы четко разъяснять каждому заявителю, что любое его утверждение должно быть максимально, по возможности, доказуемо. Например, крайне нежелательны аргументы вроде – «Я не убивал Иванова потому, что я попросту не способен на убийство» или – «Я повысил голос на сержанта Иванова и ударил его, потому что нервы у меня не железные». Старайтесь почаще объяснять заключенным, что в логичность и убедительность таких объяснений ни один судья, прокурор, член ОНК, не поверит и верить не должен. Также, желательно разъяснять порядок, процедуру и схематику обжалования того или иного незаконного (лукавого) ответа.
Желательно понимать и ещё одно. В законе об общественном контроле (76 ФЗ) говорится, что члены ОНК не имеют права вмешиваться в оперативно-розыскную и процессуальную деятельность. Однако, даже тут могут быть нюансы. Некоторые надзиратели, наиболее рьяные и недалекие, по выражению одного из персонажей фильма «День выборов 2», пытаются трактовать 76 ФЗ таким образом, что даже консультация по уголовному делу является, якобы, оным вмешательством. Что, конечно же, не соответствует действительности. Скажем, разъяснение арестанту порядка обжалования неправомерных действий следователя, судьи, адвоката, доведение до сведения арестованных нормы закона о том, что заключение экспертизы, по своему статусу выше (то есть пересиливает) показаний свидетеля или потерпевших, и остальное подобное, не является таковым вмешательством. Не будет противоречить закону и ваше обращение к начальнику следственного отдела, о том или ином нарушении прав заключенного, допущенного следователем, с просьбой/рекомендацией провести проверку и устранить нарушение. Не возбраняется законом зафиксировать максимально понятно и, по возможности убедительно, информацию о нарушении, после чего, направить прокурору соответствующее заявление с просьбой провести проверку и в случае подтверждения устранить оное. Например, по поводу проведения следственных действий без адвоката или в ночное время без уважительной причины, в качестве понятых пригласили административно задержанных, допрос велся более 4 часов без перерыва и т.д. Здесь желательно действовать в связке с адвокатом арестованного.
Кроме того, важно понимать и доносить до арестантов основные правила делопроизводства. О них см. в Приложении № 8 (в памятке «Для любителей писать доклады»).

Если речь идет о гражданском лице (родственнике или друге заключенного, его адвокате), пришедшем к вам на прием, то здесь несколько другой алгоритм. Здесь тоже, как и при общении с заключенным, важно понять насколько серьезны намерения обратившегося. И, как говорит один из героев американского боевика, – «насколько далеко вы готовы зайти?»…
Это важная, отправная точка. В какой-то степени – принципиальная. Категорически не рекомендуется создавать у обратившегося к Вам впечатление Вашего всемогущества. Мол, вот я к правозащитнику (Президенту, папе Римскому, господу Богу) обращусь, в жилетку ему поплачусь и за меня все сделают. Четко, спокойно, убедительно рекомендуется разъяснить заключенному или его родственнику – никто вам не поможет лучше, чем вы сами себе! Вежливо, но твердо, объясните, что ни правозащитники, ни члены ОНК, не могут, в общем-то и не должны, делать всю основную работу за тех, кто решился отстаивать свои права. Дело не только в недостатке ресурсов – материальных, людских и др. При обращении к нам по поводу нарушения, имевшего место ранее и следы которого сохранились (или не сохранились) наша главная задача – разъяснять алгоритмы действий и системные подходы. Ну и минимальное юридическое и организационное сопровождение. Пример, заключенный, за некоторым исключением, жалобу должен писать и составлять сам. Наше дело объяснить ему структуру документа, внутреннюю логику жалобы, заявления. Дать некие образцы написания того или иного заявления, жалобы. Разъяснять терпеливо и доходчиво. Чтобы человек понимал, например, что писать сразу же в Генеральную прокуратуру РФ, жалуясь на действие/бездействие местного начальства, неправильно и неэффективно.
Кроме того, и родственникам заключенных неплохо разъяснять пределы компетенции и полномочий членов ОНК.
В частности, члены ОНК, как говорилось выше, не являются адвокатами, их цели и задачи несколько отличаются от адвокатских задач и целей. Уже, хотя бы, потому, что действуют адвокаты на основании закона «Об адвокатуре», а члены ОНК – на основании 76 ФЗ. В частности, основной прерогативой деятельности любого адвоката является защита прав по уголовному делу. В то время как член ОНК в суть уголовного обвинения вникать не обязан. Отсюда – вывод.

Желание имеет тысячу возможностей. Нежелание – миллион отговорок. В частности, мой опыт говорит о неудачности такого вот подхода – идея неправильная и именно поэтому неосуществима (или трудноосуществима) технически.
Как раз наоборот. Вначале выясняется насколько актуальна и целесообразная сама идея, а потом уже изыскиваются пути её решения. Кроме того, убежден – безвыходных ситуаций не бывает.
Поэтому, прежде, чем заявлять – «бессмысленно подавать в суд на неправомерные действия начальника учреждения или органа УИС» (прокурора, губернатора, СИЗО) было бы неплохо посмотреть-помониторить:
а) действующее законодательство,
б) правоприменительную практику,
в) судебные прецеденты по подобным случаям .
Умникам и умницам, готовым мне возразить, мол, в России не прецедентное право, сразу советую: почитайте повнимательнее Постановление Верховного суда РФ о единообразии судебной практики . Конечно, и это Постановление судами игнорируется почти повсеместно, НО … правоприменительная практика формируется снизу.
У каждого есть выбор – или искать пути решения той или иной ситуации, или находить для себя какое-то самоуспокоение при отказе от решения возникшей проблемы.

И тут неизбежно возникают следующие критерии эффективности того или иного правозащитника – профессионализм и желание. Позиции разнятся и тут. Скажем, одна питерская правозащитница, побывавшая и в ОНК тоже, считает, что профессионализм не так уж и важен для члена ОНК. Другой правозащитник из Санкт-Петербурга (уважаемый и признанный мэтр правозащиты, член ОНК трех созывов) полуофициально, но неоднократно говорил мне – «Не надо их (сотрудников УФСИН – примечание автора) критиковать, они нам иногда идут на уступки»…
Давайте рассмотрим что такое эти самые уступки. Для меня, например, они разнятся. Если член ОНК действует строго в соответствии с законом, не только его буквы, но и духа, если, при этом, член ОНК не боится преодолевать сопротивление Системы, то никакие уступки от представителей Системы ему не нужны. Имею ввиду, что компромиссные ситуации вполне возможны, порой нужны, но они не должны становиться самоцелью, альфой и омегой деятельности члена ОНК. Уж лучше каждый из членов ОНК готов будет делать одолжение сотрудникам, чем ожидать одолжений от них. Во-всяком случае, когда я посещал МПС и МЛС в качестве члена ОНК, то на незначительные, относительно, нарушения не обращал внимания. Делая, при этом, обязательное замечание ДПНСИ или ДПНК – «Обратите внимание, Ваш сотрудник пьян. Обратите внимание, Ваш сотрудник матерится. Я не буду это нарушение записывать в журнал посещений, но сделайте выводы и примите меры к недопущению подобного впредь».
Более подробно об одолжениях и уступках я изложил ниже, в разделе о спецсубъектности членов ОНК.
Но, возвращаясь к профессионализму и желанию.

Если есть желание, но не хватает навыков и знаний, то результата не будет – недостаток профессионализма, обязательно девальвирует как любые душевные порывы, так и результативность посещений МПС, МЛС (отдела полиции, больницы, детского дома и т. п.) сколь бы часто эти порывы и посещения не случались
Если же, наоборот, как говорил выше, стремление что-либо сделать более чем скромное, а познания в теории и в правоприменительной практики обширны, то и тут эффективности не случится. Даже посещение, скажем, один раз в месяц МПС или МЛС, не позволит применять имеющиеся знания и опыт в нужном объеме. Просто потому, хотя бы, что невозможно будет отслеживать динамику «ухудшения» или «исправления» в том или ином МПС или МЛС. Особенно учитывая то, что в Санкт-Петербурге около ста мест принудительного содержания ГУВД (включая линейные отделы) четыре колонии, четыре СИЗО, один СУВСИГ, комнаты задержанных в Погранслужбе и т. д.
Надо понимать и ещё одни краеугольный момент. Мы в ответе за тех, кто не побоялся обратиться к нам за помощью. У меня есть немало случаев, когда «вел» того или иного человека до последнего. Регулярно его посещая, находя, если его пытались прятать от меня. Реагируя соответствующим образом на становящиеся известными факты оказания давления на моего подзащитного . Хотя я накопил неплохие опыт и навыки, мне тоже есть над чем работать дальше. В частности, пока не отработан механизм эффективного и оперативного контроля за безопасностью обратившегося к правозащитнику, к члену ОНК, после убытия заявителя в другой субъект РФ. И относится это не только к членам ОНК, но и к любому, другому, правозащитнику.
В свое время подал в суд на ФКУ СИЗО-1 («кресты») по поводу отказа начальника этого учреждения – г-на Львова. Сей служитель закона, толкуя нормативные акты по своему усмотрению, отказал мне, члену ОНК Санкт-Петербурга, в получении информации о том куда именно были этапированы несколько осужденных, которых вел давно. Логика г-на Львова умиляла. Мол, сведения об убытии в то или иное учреждение осужденного составляют персональные данные, стало быть, выдать их мне ну никак нельзя. Но, слава святой Правозащите, Московский районный суд Санкт-Петербурга (судья Лемехова) вынес Решение в котором было закреплено право члена ОНК получать такую информацию беспрепятственно .
Есть и другие формы контроля за убывшими в иные регионы. Возможно, кто-то не понимает, но 76 ФЗ не запрещает Вам делать официальные запросы в то или иное учреждение, находящееся за пределами Вашего региона. Мол, так и так, в поле моей профессиональной деятельности попал арестованный Терпигорцев. В течении такого то времени я регулярно его посещал, фиксируя (состояние здоровья, поддержание социально-родственных связей, соблюдение процессуальных нормативов при подаче жалоб и т. д.). В связи с чем прошу сообщить мне в письменном виде о следующем (оказывается ли медицинская помощь в полном объеме, соблюдаются ли права при отправке Терпигорцевым жалоб и т. д.). Идеальным же вариантом тут могло бы быть четко налаженное взаимодействие с членами ОНК других регионов, в рамках развития горизонтальных связей. Чтобы, получив ответ от того или иного руководителя учреждения, расчитывать на поддержку члена ОНК этого же региона и проверить точность или правдивость ответа.
Важность ситуации не только в необходимости держать, как уже говорил, на контроле безопасность обращающихся граждан (мы в ответе за тех, кто к нам обратился). Но и в том, чтобы точно знать как именно реагируют сотрудники учреждения на ваши замечания и рекомендации . При этом есть ещё одно качество, которое, по моему убеждению, необходимо реально действующему члену ОНК.
Способность следовать принципу – «Платон ты мне друг, но истина дороже». Какие бы хорошие отношения не складывались у вас с тем или иным сотрудником МПС или МЛС, всегда нужно быть готовым, вежливо, корректно, но с настойчивостью в голосе, указать этому сотруднику на его неправоту. Хоть неправоту по незнанию, хоть, тем более, на ошибку, допускаемую этим сотрудником осознанно. Особенно, если речь будет идти о явном преступлении (вымогательстве, избиении, убийстве). В этом случае у члена ОНК должна существовать, по моему мнению, ежесекундная готовность направить заявление о преступлении на того сотрудника с которым, вроде бы, сложились нормальные отношения. Всегда рекомендую помнить – несмотря на декларируемые сотрудниками УФСИН (полиции, суда и т. д.) принципы соблюдения прав человека, каждый из них является человеком Системы и, за некоторым исключением, этот сотрудник связан корпоративной этикой .

Есть еще один навык, которым, по моему убеждению, должен обладать член ОНК – умение настаивать на соблюдении не только буквы закона, но и его духа, смысла. Даю отвлеченный пример. Если кто-то из нас переходит улицу вне зоны пешеходного перехода, то по букве закона, в любой ситуации и по логике чиновника, этот человек является нарушителем ПДД.
Но, если гражданин переходит таким образом улицу с движением машин почти нулевым? Если человек, знает, что машины проезжают по этой улице крайне редко и понимает, что угрозы ДТП он не может создать в принципе, то по духу закона нарушителем такого человека назвать трудно.
Теперь примеры поближе к нашей теме. Предположим, Вы встречаете вполне распространенное «нарушение» и воспоследовавшее за ним дисциплинарное взыскание – нарушение режима, выразившееся в том, что заключенный (ая) лежал в дневное время на кровати.
Сам по себе себе факт вынесения такого взыскания, за нарушение, которое можно назвать таковым с очень большой натяжкой, может говорить или о том, что ведется некая кампания для отчетности, преследующая «накидывание галочек» в отчет о работе режимного, оперативного, воспитательного отделов, или тот, кого наказали провинился в чем-то за что наказать, по закону, невозможно (например, пишет жалобы на администрацию).
Смотрим закон о содержании под стражей. Также, смотрим ПВР СИЗО, в котором такое нарушение как «лежал днем на постели» вообще не предусмотрено. Там, в п. 1. Приложения 1 (регламентирующем правила поведения подозреваемых и обвиняемых) гооворится лишь о том, что «…Подозреваемые и обвиняемые, содержащиеся под стражей в СИЗО, обязаны: – соблюдать порядок содержания под стражей, установленный Федеральным законом от 15.07.1995 N 103-ФЗ “О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений” … и ПВР СИЗО…; – выполнять законные требования администрации СИЗО;…». Нет в таком важном пункте этого же Приложения (п. 3) какого-либо запрета лежать на кровати днем. В нем детально перечисляется, что именно обвиняемым и подозреваемым запрещается. Вот, например, про запрет «…занавешивать и менять без разрешения администрации спальные места…» слова есть, а про запрет лежать на кровати днем нет ни единого слова.
Следовательно, если такого нарушения как «лежать днем на постели» не прописано ни в законе, ни в подзаконном акте, то не может быть и самого требования сотрудников не лежать на кроватях днем. А буде таковое требование и появится в чьей-то буйной головушке, того или иного сотрудника, то таковое требование автоматически становится (внимание) НЕзаконным. Со всеми вытекающими и втекающими…

источник: https://an-babushkin.livejournal.com/771452.html