— У меня за плечами длительная и достаточно успешная служба в уголовно-исполнительной системе. Поэтому я знаю систему изнутри, но при этом от неё независим. Я состоял на научной должности в Вологодском институте права и экономики ФСИН России, который является одним из центральных элементов по разработке научно-методической базы для работы всей пенитенциарной системы страны.
— Моя работа была связана с исследованиями в области эффективности исполнения уголовных наказаний, в частности, пожизненного лишения свободы и лишения свободы на длительные сроки. Мы проводили исследования о возможности предоставления условно-досрочного освобождения для приговорённых к пожизненному лишению свободы. Эмпирику мы собирали по всем учреждениям ФСИН. Это уникальный опыт, который должен способствовать повышению эффективности работы пенитенциарной системы.
— Конец 90-х. Передо мной как раз стоял выбор, в какое высшее заведение поступить учиться? В то время одна из самых ярких политических фигур России генерал-лейтенант Александр Лебедь баллотировался на должность губернатора Красноярского края.
На встрече с избирателями, волею случая, оказалась моя мама, и она решила спросить у него совет, как лучше поступить сыну, который в столь неспокойное время хочет связать свою жизнь со службой в погонах. В ответ на этот вопрос политик написал: «Есть ли на свете мужество — каждый решает сам!».
Мама передала записку с этими словами мне, и я сделал свой выбор. Сначала поступил в институт МВД, но в результате эволюции правоохранительной системы нас передали Министерству юстиции, потом была образована ФСИН.
— Просто мне самому было это интересно. Будучи включенным в систему ФСИН по роду своей службы, у меня появилась возможность посмотреть на нее со стороны. Поэтому когда я узнал, что набирают членов ОНК в новый созыв, сразу решил для себя, что хочу принимать в этом участие.
— Я видел и понимал все те проблемы, которые мы решали и обобщали в рамках научных исследований уже в практической плоскости, применительно к различным видам режима и этапам исполнения наказания, начиная с карантина, заканчивая УДО или концом срока заключения.
Полученный опыт позволил мне выстроить определенный алгоритм работы при работе с жалобами осужденных и проведении осмотров учреждений. Я знал, на что нужно обращать внимание, и точно выходил на целевую аудиторию, понимая их проблемы. Все это позволило заручиться доверием сообщества осужденных.
— С негативным отношением я не столкнулся ни разу. Дело в том, что во время службы мы даже проводили исследования, которые касались мониторинга рабочего дня сотрудников. Одной из наших задач была оптимизация процессов управления в колониях.
Результат исследований был колоссальный, и он напрямую касался улучшения условий работы персонала учреждений. Я координировал научно-исследовательскую работу курсантов, а эти курсанты потом стали начальниками колоний. И как член ОНК, и сейчас, так сказать, по доброй памяти и с позиций своих знаний и жизненного опыта, я оказываю им свою консультативную помощь.
— Как происходило ваше становление от неопытного члена ОНК до профессионала?
— Поначалу, естественно, я больше изучал, смотрел, как работают коллеги, прислушивался к их рекомендациям и сопоставлял то, что уже знал раньше, работая внутри системы, с тем, что увидел сейчас. В Вологодской области 19 исправительных учреждений: 2 женские колонии, 2 СИЗО, есть колонии-поселения и колония для осужденных к пожизненному лишению свободы. Я был в каждом из них и не по одному разу.
Впоследствии, когда уже был наработан большой опыт, я пытался подходить к решению проблем системно. В этом плане, мне как исследователю, было важно типизировать нарушение, а потом выработать алгоритм решения проблемы в целом.
— Приведите пример, когда вам как члену ОНК удалось помочь осужденному?
— Большинство таких случаев связано с недооценкой серьезности состояния осужденного сотрудниками учреждения. Однажды к нам в ОНК обратился заключенный одного из следственных изоляторов.
— Какой момент в вашей работе в Комиссии вы считаете кульминационным?
— Один из главных выводов, который я сделал для себя во время работы в ОНК – это то, насколько важно помогать людям не только во время отбывания наказания, но и после освобождения.
— В чём, по вашему мнению, основная задача ОНК?
— Я считаю, что ОНК созданы отнюдь не для того, чтобы указывать на недостатки или кого-то наказать. Это эффективный инструмент помощи для самой уголовно-исполнительной системы. Я глубоко убеждён, что ОНК должна защищать интересы не только самих осужденных, но и тех людей, которые ежедневно работают рядом с ними внутри системы. От их состояния, комфорта и защищенности будет зависеть то, как они будут работать со своей целевой аудиторией.
— Главные критерии оценки, как бы банально это ни звучало, — это достигнутые результаты. Ездить на выезды ради того, чтобы просто посмотреть на «причёсанную» к приезду колонию, которую выставляют на обозрение с выгодной стороны — это больше культурологическое мероприятие, к общественному контролю оно никакого отношения не имеет.
Важен сам кейс-менеджмент и то, скольким людям удалось оказать реальную помощь. При этом, для института ОНК главное — это не оппозиция администрации учреждения, а компромисс. Я глубоко убежден, что общими усилиями нужно находить решения, которые помогут сотрудникам ФСИН грамотно и корректно выстраивать процесс исполнения наказания. В этом плане ресурсы общественников могут только подкрепить этот процесс.
К примеру, однажды ко мне поступила просьба от осужденного помочь скорректировать график длительных свиданий, потому что у его ребенка был день рождения, и он хотел увидеть его именно в этот день. Это тот случай, когда человеку нужен человек, а также осознание, что его голос слышат, кем бы он ни был. Вопрос решился положительно, и знаете, как сильно в этот момент поднимается мотивация?!
— Были ли случаи, когда вы вступали в конфликт с администрацией учреждения, выступая в интересах заключенного?
— Вспоминается случай, когда начальник учреждения не захотел пускать меня и мою коллегу к подследственной в СИЗО, ссылаясь на какие-то непонятные инструкции… Мы звонили в прокуратуру прямо из его кабинета, говорили о недопустимости нарушения закона, пытались объяснить, что в его же интересах нас пропустить, ведь мы на одной стороне, и своим упорством он только усугубляет ситуацию.
Следует отметить, что дело касалось медийной истории одного громкого преступления, поэтому внимание СМИ было приковано к судьбе заключенной вплоть до самого ее освобождения. Тогда все решилось хорошо, но начальник учреждения упирался до тех пор, пока прокурор по надзору не позвонил ему лично.
— ОНК — это глаза общества в местах заключения. Но в некоторых регионах они существуют только формально. Какие механизмы, по-вашему мнению, могут ликвидировать такие пробелы?
— Не будем скрывать, что в некоторых регионах рекомендации к составу ОНК де-факто формирует поднадзорный орган. На мой взгляд, это недопустимо. Так не должно быть.
Мотивация мне понятна: лучше взять в ОНК пенсионера МВД или ФСИН, которому близок корпоративный дух, но здесь очень важен именно взгляд со стороны людей, не связанных с системой. Для этого необходимо привлекать различных экспертов из области права. Только тогда ОНК будет работать эффективно. Я убежден, что ОНК — это инструмент, который помогает руководству учреждения сделать его деятельность еще более эффективной.
— Какие инструменты в работе члена ОНК вы считаете наиболее действенными?
— В первую очередь, это сама возможность посещать учреждения. Не так давно ФСИН предложила обязать членов ОНК предупреждать о посещении СИЗО за 48 часов. Безусловно, можно продолжать работать и в таких условиях, но насколько это будет эффективно, — другой вопрос. Давайте, скорая помощь тоже будет приезжать через двое суток после того, как человеку стало плохо?! Любая помощь должна быть своевременной.
— Можете ли вы назвать взаимовыгодным сотрудничество с другими органами государственной власти во время вашей работы в ОНК?
— Нередко наши выезды в закрытые учреждения проходили совместно с прокуратурой по надзору за соблюдение законов в исправительных учреждениях и региональным омбудсменом. Я считаю, что это сотрудничество было успешным, и мы вырабатывали общие пути решения проблем.
— У вас множество различных наград за службу в МВД России, а в ОНК вашу работу как-то отметили?
— По линии ОНК мои труды были отмечены руководством отдельных исправительных учреждений на уровне начальников колоний, СИЗО, которые благодарили меня за проделанную работу.
— Была ли возможность каким-то образом поделиться своими знаниями и опытом с новыми членами ОНК?
— В настоящее время в ОНК я уже не состою, но от имени Общероссийской общественной организации «Российский Красный Крест» я направил туда своих сотрудников и в настоящее время координирую их работу в составе Комиссии, помогаю в решении многих вопросов, особенно, если они касаются устройства жизни осужденного после его освобождения. Я всегда готов им помочь, дать рекомендации, в силу своего опыта. Более того, наша организация помогает работе ОНК региона своими ресурсами, поэтому взаимодействие продолжается, но в другом формате.
Источник: https://onk-faces.tilda.ws/trofimov